Сегодня, 19 января, исполняется 125 лет со дня рождения русского советского поэта, поэта-песенника, прозаика, переводчика Михаила Исаковского.
Михаил Васильевич Исаковский вошёл в историю советской литературы, прежде всего, как поэт-песенник. В суровые дни Великой Отечественной войны трогающие сердца, прекрасные песни М. Исаковского, как на крыльях, облетали фронты и тылы, помогая советским людям бороться с врагом. Они проникали в широчайшие массы и, близкие по духу устному народному творчеству, сами становились как бы фольклором.
Многие из знаменитых песен были написаны поэтом во время эвакуации в Чистополь. Стихотворение М. Исаковского «В лесу прифронтовом» было написано в Чистополе и впервые прочитано автором в эфире чистопольского радио 6 ноября 1942 г.
Сам Исаковский вспоминал: «Работая, представил себе русский лес, чуть-чуть окрашенный осенью, тишину, непривычную для солдат, только что вышедших из боя, тишину, которую не может нарушить даже гармонь. Послал стихи старому товарищу Матвею Исааковичу Блантеру – с ним создавали «Катюшу». Спустя несколько месяцев услышал по радио исполнение песни «В лесу прифронтовом».
Стали культовыми и другие песни на стихи Михаила Исаковского, написанные в Чистополе: «Ой, туманы мои, растуманы», «Огонёк», и др.
Присужденную в ноябре 1942 года Сталинскую премию Первой степени (100 тыс. руб.) за стихотворения и песни («Катюша», «И кто его знает», «Шел со службы пограничник», «Прощание» и др.) М.Исаковский получил в Чистополе и отправил с чистопольской почты для нужд фронта на строительство танковой колонны. Известно, что 17 мая 1943 года в Доме учителя состоялся концерт, посвященный М.Исаковскому, где, в связи с присуждением премии, исполнялись песни на его слова: «Катюша», «И кто его знает», «Провожанье», «Вдоль деревни», «Будьте здоровы».
Чистополю Исаковский посвятил и следующие трогательные строки:
ЗИМА В ЧИСТОПОЛЕ (письмо друзьям)
Зимою очень холодно на Каме -
Стоят морозы - нашим не под стать.
И мне, друзья, озябшими руками
Стихи свои невесело писать.
Но ничего другого не осталось,
И я пока другого не прошу;
У печки пальцы отогрею малость,
Да и опять пишу себе, пишу.
Пишу. А сердце все же не на месте:
Суровый год, тревожная пора.
С полночи жду очередных известий,
Хотя они приходят в шесть утра.
Все та же дума не дают покоя:
Как так на фронте, как дела с Москвой?
И если в сводках что-нибудь такое -
Весь день хожу с поникшей головой.
Так и живу - от сводки и до сводки -
В своем углу, холодном и глухом.
Печали долги, радости коротки,
Да что ж поделать, коль война кругом?
Другого, видно, не найти исход, -
На чем пришлось, на том уж и стою...
Хожу на рынок в очередь за медом
И никогда его не достаю.
Дрова таскаю. Печь топлю в квартире.
Курю какой-то невозможный мох.,
Варю и ем картошку в вицмундире,
Как выразился здешний педагог.
Жду не дождусь, когда под мирной кровлей
Вновь соберется тесный наш кружок,
И пью за ваше и свое здоровье,
Но, к сожаленью, только кипяток.
А там и ночь. Она приходит рано.
Ложись, смотри - какие хочешь - сны.
Скрипит мороз. В окно стучат бураны.
И все пути кругом заметены.
Но я, друзья, отнюдь не безутешен,
Хоть неприютно здесь и холодно,
Мне только жаль, что Гитлер не повешен, -
Его повесить надо бы давно.
5-10 декабря 1941 г.Чистополь
Здесь, в маленьком городке на Каме, в глубоком тылу, эвакуированные писатели часто становились ближе друг другу, завязывались новые знакомства, возникала дружба. Вот о чём пишет в своих воспоминаниях поэт-фронтовик Евгений Долматовский:
«В 1942 году я приехал повидаться со своей семьёй в городок Чистополь, ставший ненадолго крупным литературным центром. В Чистополе находились тогда в эвакуации старые писатели и семьи многих писателей-фронтовиков.
Чистополь был тогда невелик, и не мудрено было, что в день приезда я встретился на улице с Пастернаком и Исаковским. Оказалось, они живут в соседних домах. Я получил приглашение на чаёк и постучался вечером к Исаковскому. Оказалось, что у него за столом уже сидит Борис Леонидович Пастернак. Перед ними на тарелке лежали медовые соты. Человеку, не представляющему себе обстановку военных времен, может показаться странным сочетание этих двух писателей, но я не удивился. Я знал, что недавно уехавший ив Чистополя Александр Фадеев соединил здесь своей дружбой самых разных людей.
Во всяком случае, Исаковский и Пастернак сидели столом в бревенчатой избе, в той части, которая в деревнях именуется залом. За дощатой перегородкой тихо разговаривали женщины.
Нет сомнения в различии, во всяком случае — биографии и эстетических позиций, этих двух крупных советских поэтов, но у них были такие общие черты, как предупредительность и внимательность к людям,— вот они и были друг к другу внимательны.
Исаковский пригласил меня за стол, пошутив, что соты на базаре он купил исключительно, чтобы ускорить приобретение пасечником самолёта или танка для фронта. Потом и Михаил Васильевич и Борис Леонидович попросили меня рассказать обо всём, что там — под Москвой и Харьковом. Пастернак вздыхал, мычал и ахал, а Исаковский проявил удивительное знание фронтовых дел, куда более подробное и точное, чем мои впечатления. <...>
Ещё об Исаковском и Пастернаке. В ту пору одному из них шёл только пятый десяток, а другому — шестой. Оба были почти насильно увезены от опасности, считали, что с ними поступили несправедливо, тяжко переживали свою физическую немощь и удалённость от событий войны. И это их сближало. Что касается взглядов на литературу, эстетических принципов, то не надо представлять Исаковского скучным примитивистом, а Пастернака — злостным усложнителем. Если бы реже поэтов раскладывали по разным полочкам и противопоставляли друг другу, куда больше пользы было б для литературы».
1. М.Исаковский, 1942 г., Чистополь
Материал подготовила научный сотрудник Мемориального музея Б.Пастернака Ю.С.Гурина